СОВРЕМЕННАЯ ИКОНА - ЭКЛЕКТИКА
ИЛИ ДУХОВНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ ?
"Жизнь церкви никогда не исчерпывается
прошлым, она имеет настоящее и будущее и всегда равно движима Духом
Святым". О. Сергий Булгаков. Икона, ее содержание и границы. Пуб.
В сборнике Философия русского религиозного искусства 17-20 вв с.
288. В постисторическое время искусство перестало являть реальность.
Ныне реальность всячески подделывается, а в результате профанируется
и само понятие искусства. Эклектика - печать этого времени. У вещей
вынимается начинка - глубокое содержание и структура - собственно,
все это не нужно и никому не интересно, когда самоцелью объявляются
внешние признаки похожести на что-либо… В этой системе ценностей
оказывается ненужным понятие материала как носителя идеи и образа
- дерево окрашивается под камень, каменный же пол как назло, заменяется
деревянным, акрилывыми красками имитируется фреска, а фреска подражает
масляной живописи и пр.Художественная мысль, кажется, одним и занята
- как бы половчее все "подмазать" и скрыть все концы, чтобы никто
ни о чем не догадался, а в искусстве все должно быть искусственным,
то есть ни в коем случае ничего настоящего. Тем более живого. Иконопись
не совсем искусство и не только искусство. Подлинное искусство вне
Церкви жаждет и ищет Истину, - икона же Истину являет и утверждает.
Иконопись, наряду с церковной архитектурой и музыкой есть часть
богослужения. И, как богослужение, закреплена определенным, исторически
сложившимся каноном, и является частью церковного предания. Ничего
не растет на пустом месте, и иконописный канон - великое сокровище
и радость художника. Но можно по-разному относиться к Преданию.
Можно вызубрить Библию на языке оригинала и гордиться этим , ничего
не понимая, или можно читать ее на родном (своем) языке и жить тем,
что там написано. Одно дело попугайски выучить сонеты Шекспира,
другое - освоить английский язык…. Иконопись - это особый язык.
Когда учат какой-либо язык, то сначала прибегают к помощи педагога,
пособий и словарей, повторяют слоги, слова и вообще много подражают.
Но по-настоящему знать язык можно только пользуясь им. Пускай на
первых порах коряво и с ошибками. VII Вселенский собор ничего не
определяет по поводу художественной стороны иконы. возможно, потому,
что тогда художественная культура была явлением достаточно цельным.
Собор, напротив, настаивает на почитании икон независимо от мастерства
художника. Древние иконы, самые разные по уровню исполнения, отличает
важное качество - подлинность. Подлинность не в археологическом
или "старообрядческом" смысле, а в том, что художественные средства,
способ художественного мышления подлинно свидетельствуют об Истине.
В разные исторические эпохи и в разных исторических ситуациях, иконопись
принимала различные стилистические черты, но, как и богослужение,
всегда художественными языком и средствами, адекватными данной эпохе,
представляла собой реальность, - то есть каждый акт написания конкретной
иконы есть духовно-художественное событие в жизни церкви, когда
духовное напряжение свидетельства материально закрепляется в предмете,
именуемом иконой. Всегда, более или менее удачно, живой опыт Неба
является нам в живописном пространстве иконы, если хотите, в этих
сколько-то там микронах красочного слоя, непосредственно, а не как-то
отвлеченно-метафорически. Недаром многие иконы разделили судьбу
мучеников - подверглись ярости тех, для кого встреча с Истиной невыносима….
В древности все эти вещи были очевидны, они были глубоко заложены
в художественную культуру лучших периодов развития иконописи, конкретно
проявлявшихся по-разному в разных исторических условиях, но носивших
черты цельности стиля, художественная культура нашего времени, при
всем разнообразии проявлений, отличается от предшествующих (самых
разных по качеству) эпох вполне выраженной чертой - эклектичностью.
Как будто нечего стало сказать своего, и осталось лишь на разные
лады перепевать то, что когда-то вдохновляло, жило своей жизнью.
И если эклектичность художественной культуры в жизни человечества
"Вообще", - сама по себе симптоматична, но, как бы, "нормальна",
то очень странно, когда определенный эклектизм выдается за норму
жизни современного церковного общества. В области церковного изобразительного
искусства это выглядит, как какая-то форма вялотекущего иконоборчества,
когда к почитанию предлагаются вещи, близкие по внешнему виду иконе,
имитирующие икону, - разного рода вместоикония, очень далекие самой
своей имитаторской сущностью от истинности вообще, по определению.
При этом не совсем понятно неизвестно на чем основанные требования
следовать исключительно одному определенному иконописному стилю,
имевшему место в прошлом. В лучшем случае это требования следовать
стилю более совершенному (при этом возможны разного рода чисто вкусовые
и субъективные аберрации), в худшем - продиктованы сугубо националистическими
и узкоконфессиональными мотивами… Таким образом мы можем в каждом
храме видеть ( И чем дальше, - тем больше. Прим. Ред.) более или
менее удавшиеся рукотворные репродукции наиболее известных или чтимых
икон в натуральную величину. И , если, в принципе, это , как бы,
"нормально", но все же странно восторгаться копией как оригинальным
произведением . В старину говорилось о списке с прославленной иконы,
при этом авторство смиренно замалчивалось. Конечно, в иконописи
есть место повторам, репродуцированию, а разного рода влияния и
заимствования вообще нормальны в любом культурно-художественном
процессе, но не это определяет икону, не это должно быть для иконописания
основным формообразующим мотивом, если относиться к иконе как к
свидетельству об Истине. Неправильно построенное здание развалится,
и его разрушение будет безусловно и очевидно, тогда как если художник
по неопытности или еще как, что-то не так сделает своей кистью,
- это может и сойти, если хоть как-то походит на оригинал… Я бы
хотел, чтобы каждое произведение иконописи обладало той же внутренней
безусловностью, которую видишь, например в архитектуре древних храмов,
в каждом отдельном случае своеобразных, может, на неискушенный взгляд
и неказистых, но каждый раз потрясающих нас образом абсолютной гармонии…
Текст доклада прочитанного на конференции
Свято - Тихоновского Богословского Института
6-8 июня 1996 г., опубликован издательством института в сборнике
статей в 1997 г.
